lessphp error: variable @inputHeight is undefined: failed at ` margin-bottom: 10px;` /home/kobzaua/kobza.com.ua/www/templates/kobza/less/template.less on line 132 Неюбилейные заметки: «Поезія - це діло совісне…»
Друк
Розділ: Бібліотека української літератури
Василий Стус
Василий Стус

…или Стус и Моська

Эти не нуждающиеся в переводе и ставшие крылатыми слова Андрея Малышко вспоминаются в связи с 75-летием со дня рождения другого выдающегося украинского поэта Василя Стуса. И не только потому, что именно автор знаменитой «Песни про рушник» («Рідна мати моя…») напутствовал тогдашнего студента Донецкого пединститута в большую литературу. Но и потому, что Стусова совесть, как нерасторжимая в его жертвенной жизни связь слова и поступка, сделала его Поэзию одним из вершинных в ХХ веке достижений украинского духа. "В украинской поэзии большего нет...". - написал о поэте и правозащитнике уже из европейского далека его товарищ-солагерник писатель Михаил Хейфец.

А всё дело в том, что, говоря словами самого Стуса, «поэт должен быть человеком. Таким, что полон любви, преодолевает естественное чувство ненависти, освобождается от неё, как от скверны. Поэт - это человек… А человек - это прежде всего добродій…» Думаю, что и это украинское слово не нуждается в переводе. Добавим лишь, что Стус не просто творил добро - он мужественно и непримиримо противостоял злу, положив жизнь за други своя, за родную Украину. Героем которой официально признан уже в ХХI веке.

Поражает оставленное им огромное наследие - полное собрание сочинений Стуса насчитывает добрый десяток томов. И это при том, что большую часть творческого периода жизни поэт провел за решёткой: в киевских застенках, в лагерях на Колыме, в Мордовии, на Урале….

Проходивший в минувшем месяце юбилей Василя Стуса отмечался широко и разнообразно: на родине поэта - в Виннице и области, на Донбассе, в Киеве открывались музейные экспозиции и памятники, устраивались выставки и спектакли, тематические чтения, кинопоказы, презентации… В Москве был представлен первый аудиосборник стихов В. Стуса в русских переводах, выпущенный под патронатом «Регионального благотворительного общественного фонда «Ради будущего». Автор идеи проекта - Бойцова Ольга Николаевна, доцент кафедры сценической речи Высшего театрального училища (института) имени М.С. Щепкина при Государственном академическом Малом театре России.

Разумеется, не могла стоять в стороне и Библиотека украинской литературы в Москве, организовавшая книжно-иллюстративную выставку и объявившая конкурс на лучшее чтение поэзии Стуса.

Нельзя сказать, что охотников публичных чтений оказалось много - возможно, и потому, что напряженная и густая лирика Стуса больше располагает к интимному и вдумчивому, даже философски сосредоточенному прочтению, наедине с собой и собственной совестью.

Воистину, как у Малышко: «поезія - це діло совісне». В библиотечном конкурсе глубоко личностным и искренним прочтением стихов из Стусовых «Палимпсестов» отличились завсегдатаи БУЛ московский поэт Владимир Лесовой и читатель-ветеран Геннадий Козьмин (на фото), которые заслужили назасвидетельствованные горячими аплодисментами благодарность слушателей и на призы от Библиотеки.

В общем тихо и как-то даже по-домашнему прошёл юбилей в БУЛ, если не считать, правда, один грязноватый выпад, чем-то напоминающий косящее под интеллигентность ругательство лагерного вертухая, всячески и брутально с малороссийским акцентом некогда досаждавшего заключенному Стусу…

Цитируем:

«Разыскал в Интернете вирши опального при жизни поэта, прочёл сотни полторы-две. Определил для себя «одно любимое» (В. Стус, «Твори у чотирьох томах», том 3, книга друга, ст.448) и вот теперь состязаюсь как чтец. Благо, и переводить не пришлось. Послушай, публика:

Утро серое в тумане -- я раскрыл окно,

баба серет за дровами, серет уж давно,

полупьяненький солдатик девку еть ведёт,

прислонившись у забора мужичёк блюёт,

вижу лужу, в луже тёлка тихо-тихо ссыт,

вот вам русская сторонка, деревенский быт.

Украинский Некрасов? - пришла мысль в виде вопроса. Но кто-то уже определил этот вирш как перепевы Баркова. Склоняюсь к последнему. Тогда роль Второго Шевченко необходимо срочно заменить на роль Второго Баркова…»

Вот такой, в частности, Интернет-отклик на приглашение участвовать в конкурсе чтецов («заочно»!) прислал некто Сергей Ан. Сокуров. Да, тот самый Сокуров, который уже не раз отличился в своих желчных опусах вспышками «странной любви» к Библиотеке украинской литературы в Москве, Тарасу Шевченко да и всей украинской словесности. В этот раз он, как видим, и некрасовед, и шевченковед, и даже барковед впридачу.

Но тройка тех «пристяжных» классиков для литератора (не вертухай он, однако!) Сокурова - лишь средство лихо ущучить Стуса. Поймать, так сказать, подследственного арестанта на непотребном и безответственном словотворчестве, и снова - в кутузку его, в карцер, на юбилейное осмеяние и мороз! Ату его, «националиста» и «русофоба» - по словам С. Сокурова, именно так называли Стуса скромно неназванные этим неистовым «зоилом» «проницательные умы».

Ну что тут ответишь? Напрашивается басня про Моську и Слона…

Да промолчим. И дадим слово свидетелям, честным русским людям.

«В лагере-музее "Пермь-36" экскурсоводы рассказывают посетителям, какими изощренным методам пользовались горе-психологи, чтобы оказать психологическое давление на политзаключенных, чтобы их сломить, - рассказывает бывшая политзаключённая советских лагерей, правозащитница москвичка Елена Санникова. - В качестве примера приводят и то, что убежденного украинского националиста Василя Стуса держали в одной камере с Леонидом Бородиным, националистом русским.

Однако же, будучи людьми глубоко порядочными и интеллигентными, эти два человека не доставили своим палачам удовольствия увидеть себя не на высоте.

Потом я долго стояла на пороге карцера, в который увели Василя Стуса из этой камеры осенью 1985 года, из которого он не вернулся. И будто бы током по мне прошло чувство неловкости за нас за всех, за то, как не соответствуем мы памяти о тех, кто здесь навсегда остался...»

Заметим, кстати, что ни Стус, ни Бородин, будучи людьми широких гуманитарных горизонтов и вместе с тем глубоко переживающими, страдающими за судьбы своих народов и культур, не были «националистами» в том презренном смысле, что им подчас демагогически приписывают недоброжелатели.

Обратимся к воспоминаниям сокамерника Василя Стуса. Вот что пишет Леонид Бородин, выдающийся русский писатель, патриот и гражданин, многие годы редактировавший журнал «Москва»:

«Лагерной администрации «вариант показался интересным - свести русского и украинского националистов на 8 квадратных метрах и посмотреть, что из этого получится.

Русский националист - это всего лишь штамп, сам я такой характеристики не признавал. По мне вообще сочетание русский и националист - чистейшая бессмыслица, в известном смысле принижающая смысл этих слов. Я и мне подобные были скорее «державниками», чуявшие неизбежность державной катастрофы как итога коммунистического правления, и пытавшиеся, так или иначе, воспрепятствовать национальной катастрофе. Всяк по степени своего разумения.

Столкнуть державника с националистом - таков был подлинный смысл решения оперов... Уже не помню, сколько мы просидели со Стусом, но удовольствия «шефам» не доставили. Стус прекрасно знал русскую литературу, к тому же он сумел заразить меня интересом к польскому языку и через месяц я уже без словаря читал романы, оказавшиеся в тюремной библиотеке…

Я видел Василя Стуса живым последний. В карцере он объявил голодовку. В следующую ночь на проходной, надрываясь, выла овчарка. Причину его смерти не знает никто...»

Как известно, незадолго до смерти Нобелевский лауреат Генрих Белль выдвинул Стуса на соискание самой престижной литературной премии. Кстати, среди творческих достижений украинского поэта, чуждого национальной ограниченности и ксенофобии, много переводившего из немецких, английских, французских, итальянских, испанских, польских, словацких, чешских, белорусских, еврейских авторов, есть и великолепные переводы произведений русских поэтов - Ивана Бунина, Валерия Брюсова, Николая Заболоцкого, Марины Цветаевой перед которыми он склонялся и у которых немало учился литературному мастерству (добавим сюда ещё и уроки у Бориса Пастернака).

А теперь - главное, в чём обманываться рад «разыскавший в Интернете вирши» любитель клубнички с «тёлками» С. Сокуров. Читать хорошо бы и книги, а не только Интернет, г-н Сокуров. И тогда, открыв опрометчиво указанный вами том (издан с участием отдела рукописных фондов и текстологии академического Института мировой литературы им. Т.Г. Шевченко; составление, примечания Дмитра Стуса) не найдёте среди опубликованных там стихотворений В. Стуса своего «одного любимого». Ведь столь приглянувшийся вам «вирш» дан лишь в примечаниях, поскольку никакого отношения к авторству Василя Стуса он не имеет. Это, как свидетельствует составитель тома, всего лишь вариант русской частушки, записанной поэтом, возможно, и от поклонника озорного Баркова. Смотрите, а то ведь так и «Луку Мудищева» разбазарить можно…

Но шутки в сторону.

Содеянный Сокуровым подлог граничит с подлостью.

Выдавать за произведение умершего поэта не принадлежащий ему скабрёзный и совершенно чуждый природе его творчества текст - это уже не просто литературная мистификация, но литературный бандитизм, если не мародёрство.

Очевидно, что распространение Сокуровым и его подельниками подобных измышлений в связи с юбилеем поэта призвано не только дискредитировать личность и творчество выдающегося представителя украинской словесности, но и вносит нездоровый, тлетворный душок в саму атмосферу российско-украинских гуманитарных связей, актуальность наращивания и обогащения которых никто не отменял.

С. Сокуров немало поупражнялся на этом поприще. Василь Стус для него - « в отличие от Кобзаря… всё ещё находится в стадии «надувания», и даже не «христианин» он вовсе, и отличается «нетерпимостью к иноязычным согражданам». Да и стихи его, по Сокурову, «совсем не для душевной услады поэтическим словом» - как будто кто-то предлагает поэзию Стуса ему на десерт…

Так рассуждает (если подобные «экзерцизмы» можно отнести к здравому рассудку) ниспровергатель Стуса «с корабля современности», сам себе дуэлянт, без устали целящий в покойников С. Сокуров. Мало кому из украинских классиков не досталось глумливого лая со щенячьим визгом от этого потешника в его пасквильных и весьма далеких от подлинного литературоведения опусах.

Но ведь и меру надо знать. Пантеон - не место для шутовства.

Для тысяч и тысяч истинных ценителей поэзии Василь Стус был и остается «недосягаемой вершиной, художественной и моральной загадкой и тайной, сложнейшей и почти нерешаемой задачей не только для тех, кто существует вне космоса гибкого, певучего, утонченного и громогласного украинского языка, но также и для соотечественников Стуса. Исполинский силуэт поэта не стал вровень с эпохой, многомерные поэтические смыслы не растеклись по унылой плоскости стандартных и банальных оценок», - таково авторитетное мнение известного российского литературоведа Д. Бака, представленное не так давно вместе с его переводами стихотворений Стуса на русский язык московским журналом «Новый мир». Трудно не согласиться и с таким выводом: «Главный предмет сосредоточенной работы Василя Стуса - язык, полученный в наследство от многих поколений стихотворцев и мыслителей - от Сковороды и Котляревского до Зерова и Антонича. Стус создал свой собственный извод национального поэтического языка - самобытный и безошибочно узнаваемый, продолжающий жить и развиваться после ухода своего создателя». Это, кстати, - и относительно пережевываемого Сокуровым отрыгнутого еще украинофобами девятнадцатого века тезиса о якобы недостаточной развитости украинского литературного языка…

В далёком уже 1989 году мне, работавшему тогда в секретариате правления Союза писателей СССР, привелось участвовать в хлопотах по перезахоронению праха упокоившихся в Чусовском лагере украинских писателей В. Стуса и Ю. Литвина. Читаю опубликованные в книге Дмитра Стуса (сын поэта) «Василь Стус: життя як творчість» воспоминания тогдашнего народного депутата Украины поэта-чернобыльца В. Шовкошитного:

«…7 ноября отправляюсь в Москву, надеясь ещё заручиться поддержкой правления Союза писателей. Виталий Крикуненко… отнесся с пониманием, и до Перми я уже летел с официальным письмом.

«Секретариат правления Союза писателей СССР просит содействовать писателю В. Шовкошитному, родным поэтов В. Стуса и Ю. Литвина в решении вопроса о перезахоронении праха писателей на их родине.

Секретарь правления СП СССР Ю.Т. Грибов».

«Святое дело!» - сказал на прощанье Грибов…»

Привожу эти строки, чтобы напомнить, как уже тогда в русском сердце, в душе старого русского писателя-фронтовика Юрия Тарасовича Грибова отозвалась украинская боль, и как важно нам сохранить это чувство отзывчивости, понимание друг друга на будущее.

И хорошо, что мы это чувство храним и в новом поколении.

Вот что, к примеру, пишет уральский поэт Юрий Беликов о своих дружеских связях с сыном Василя Стуса Дмитрием, который время от времени навещает место гибели своего отца:

«Вернувшись в Киев, Дмитрий прислал мне письмо: "Сколько раз я преодолевал этот маршрут: "Киев - Пермь - Чусовой - Кучино". Пять раз в реальности. Бесчисленное множество раз в мыслях. И всегда самым страшным, самым неопределенным был Чусовой. Сложно даже сказать почему, но именно этот город металлургов долгое время страшил меня больше всего на свете. Теперь, именно он, Чусовой, был моей конечной остановкой, точкой на карте, куда меня тянуло со страшной силой… Здесь находился барак особого режима учреждения ВС-389/36. На рубеже 1990-х декорации из колючей проволоки вокруг барака разрушили, а сейчас снова восстановили. Для туристов, которые едут из разных мест на берега Чусовой, дабы тоже почувствовали, что же это такое - унижение…

Последний раз я, - продолжал Дмитрий, - был тут лет 6 назад. Тогда этот музей лишь открывали. Если отбросить отсутствующие заграждения из колючей проволоки и прочую защитную дребедень, то больше всего меня поразила трансформация лица надзирателя Кукушкина, который работает здесь плотником и консультантом со дня основания музея. Пока зона была полуразрушена, его взор выражал неуверенность: чего-то ему недоставало. Сегодня, когда все восстановлено, он уверен в себе, ведь все вернулось на круги своя и можно снова принимать гостей.

6 лет назад я задал ему несколько вопросов, сегодня же, увидев его, понял, что в нашем мире ничего не изменилось. Просто оказалось, что кому-то нужно было в очередной раз поменять смысл нашего представления о "добре и зле", чтобы когда-нибудь в будущем мы ни за что не догадались, что есть добро и что - зло.

Но именно здесь, в Чусовом и Перми, мне предстояла встреча с вами - людьми, что явили мне истинную Россию, с её извечной болью, открытостью, готовностью на все "за други своя". Надежда сменилась уверенностью: я приехал к друзьям, о которых все эти разорванные границами и расстояниями годы не забывал, и которые помнили обо мне, что вопреки боли и унижению, личном и моего народа, - продолжает любить людей этой загадочной и притягательной страны - России"».

Здесь тот случай, когда сын и за отца отвечает.

Но понять ли вам это, С. Сокуров?

«"Яко земля еси, и в землю отыдеши..." Если общие судьбы, общая земля, общая вот эта глина и этот снег, к зиме припорошивший землю... То кто же будем мы, если не научимся диалогу, если не сумеем растопить тот холод отчуждения, который по-большевистски, по-советски заставляет рисовать нам в наших ближних образ врага?», - спрашивает поэт и журналист, один из многих отечественных переводчиков поэзии Стуса на русский язык Юрий Беликов из Чусового.

Виталий КРИКУНЕНКО,

член Союзов писателей Украины и России,

лауреат Международного фестиваля славянской поэзии «Поющие письмена»

Представляем стихотворения Василя Стуса в русских переводах Николая Переяслова, лауреата литературных премий имени Андрея Платонова, Алексея Толстого, Бориса Корнилова и Большой литературной премии России

Василь СТУС

* * *

Сто років, як сконала Січ.

Сибір. І соловецькі келії,

і глупа облягає ніч

пекельний край і крик пекельний.

Сто років мучених надій,

і сподівань, і вір, і крові

синів, що за любов тавровані,

сто серць, як сто палахкотінь.

Та виростають з личаків,

із шаровар, з курної хати

раби зростають до синів

своєї України-матері.

Ти вже не згинеш, ти двожилава,

земля, рабована віками,

і не скарать тебе душителям

сибірами і соловками.

Ти ще виболюєшся болем,

ти ще роздерта на шматки,

та вже, крута і непокірна,

ти випросталася для волі,

ти гнівом виросла. Тепер

не матимеш од нього спокою,

йому ж рости й рости, допоки

не упадуть тюремні двері.

І радісним буремним громом

спадають з неба блискавиці,

Тарасові провісні птиці -

слова шугають над Дніпром.

Николай ПЕРЕЯСЛОВ (Перевод на русский язык)

* * *

Сто лет, как истребили Сечь!..

Сибирь. Да Соловки с их норами.

Да ночь, как выстывшая печь,

стоит над мертвыми просторами.

Сто лет скончавшихся надежд

и вер, и сыновей, замученных

за жар любви, за жажду лучшего...

Сто лет - как сотня белых веж.

Но, словно дети из штанов,

рабы растут из пут проклятия

и превращаются в сынов

родимой Украины-матери.

Тебя не сломят, ты двужильная,

земля, плененная веками!

Не погубить тебя душителям

сибирями и соловками!

И пусть ты корчишься от боли,

и пусть разъята на куски,

но грудь уж делает глотки

ветров, несущих запах воли.

Твой гнев оформился. Теперь -

ты от него не отбояришься,

он будет зреть и крепнуть в ярости,

пока тюрьмы не рухнет дверь.

Уж прочищает горло гром,

ждя предназначенного часа.

И, как птенцы с руки Тараса,

порхают рифмы над Днепром.

Василь СТУС

* * *

За мною Київ тягнеться у снах:

зелена глиця і темнава червінь

достиглих черешень. Не зрадьте, нерви:

попереду - твій крах, твій крах, твій крах.

Лежить дорога - в вікових снігах,

і простори - горбаті і безкраї

подвигнуть розпач. О, мій рідний краю,

ти наче смертний посаг - в головах.

І сива мати мій куйовдить страх.

Рука її, кістлява, наче гілка

у намерзі. Лунає десь гагілка

і в сонці стежка. Й тупіт у степах.

Николай ПЕРЕЯСЛОВ (Перевод на русский язык)

* * *

За мною Киев гонится во снах.

Листвой каштанов, чистым снегом первым.

И я молю: не подведите, нервы,

ведь впереди - мой край, мой крах, мой прах.

Передо мной - дорога вся в снегах

через простор горбатый и бескрайний,

где моя боль, как слой тумана ранний,

растает в вольных утренних ветрах.

Там мать седая ждёт меня в слезах.

Её рука - словно сухая ветка.

По небу солнца катится монетка

и дальний топот слышится в степях.

Василь СТУС

* * *

Докучило! Нема мені вітчизни,

нема мені вітчизни - ні-ні-ні.

Душа горить в смертельному вогні,

разить мене - од запаху трутизни.

Отак мені - чим далі од Вітчизни,

тим легшає, тим тяжчає мені.

Невже я сам-один на цілий світ,

вогненний скалок вікового гніву,

пізнав себе і долю цю зрадливу,

щоб проклинати чужинецький світ?

Нема мені коханої землі,

десь під грудьми пече гірка калина,

сміється божевільна Україна

у смертнім леті на чужім крилі.

Николай ПЕРЕЯСЛОВ (Перевод на русский язык)

* * *

Осточертело! Нет моей Отчизны.

Ну нет её - ни даже на вот столь!

Пронзает сердце неземная боль,

а душу - рвёт от запаха трупизны.

Такой вот рок - чем дальше от Отчизны,

тем, вроде, легче, но и горше мне.

Неужто я - один во всей стране,

что принял сгусток векового гнева,

ища познанье, как Адам и Ева,

чтобы теперь - сгореть в его огне?

Нет ни угла мне на родной земле,

и лишь под сердцем горько жжёт калина,

когда с безумным смехом Украина

кружит над бездной на чужом крыле…

Передрук: Сайт Українського Конгресу Росії, портал УКРРОСІНФО http://ukrros.info/analitika/detail.php?ID=3779

Фото из личного дела
Фото из личного дела
Виталий Крикуненко, член Союзов писателей Украины и России
Виталий Крикуненко, член Союзов писателей Украины и России
Василь Стус во время колимского заслания
Василь Стус во время колимского заслания
Леонид Бородин о заключении со Стусом. ''Столкнуть державника с националистом - таков был подлинный смысл решения оперов... Уже не помню, сколько мы просидели со Стусом, но удовольствия ''шефам'' не доставили''
Леонид Бородин о заключении со Стусом. ''Столкнуть державника с националистом - таков был подлинный смысл решения оперов... Уже не помню, сколько мы просидели со Стусом, но удовольствия ''шефам'' не доставили''
Победитель конкурса БУЛ в Москве на лучшее чтение стихов Василя Стуса, посвященного юбилею поэта Владимир Лесовой
Победитель конкурса БУЛ в Москве на лучшее чтение стихов Василя Стуса, посвященного юбилею поэта Владимир Лесовой
Победитель конкурса БУЛ в Москве на лучшее чтение стихов Василя Стуса, посвященного юбилею поэта Геннадий Козьмин
Победитель конкурса БУЛ в Москве на лучшее чтение стихов Василя Стуса, посвященного юбилею поэта Геннадий Козьмин

На світлинах: Василь Стус. Фото из личного дела. Виталий Крикуненко, член Союзов писателей Украины и России. Василь Стус во время колимского заслания. Леонид Бородин о заключении со Стусом. ''Столкнуть державника с националистом - таков был подлинный смысл решения оперов... Уже не помню, сколько мы просидели со Стусом, но удовольствия ''шефам'' не доставили''. Победитель конкурса БУЛ в Москве на лучшее чтение стихов Василя Стуса, посвященного юбилею поэта Владимир Лесовой. Победитель конкурса БУЛ в Москве на лучшее чтение стихов Василя Стуса, посвященного юбилею поэта Геннадий Козьмин.